Любовь и галера. Часть 2

Любовь и галера. Часть 2 Вскоре дорога пошла на спуск и впереди я увидела море, пирс, называемый “Рабская пристань”, а также Рабскую крепость. После отмены рабства, эти сооружения использовались для содержания заключённых. В это время их как раз выводили строем на пирс, где женщины занимали места на кораблях. Галеры представляли собой небольшие одномачтовые суда. На каждом судне было по двадцать гребцов, капитан, надсмотрщик и матрос. Все члены экипажа – женщины. На корме судна находился навес из жердей, стенки навеса были из парусины и опускались только во время непогоды. Крыша навеса служила капитанским мостиком, откуда осуществлялось управление при помощи рулевого весла. Уэйна распределила нас по судам, я и та контрабандистка с которой дралась попали на одно судно. Нашим капитаном была Ма. Это была сухопарая женщина в возрасте под сорок лет. Одета она была как и все простолюдинки в цветную юбку чуть ниже колен, практически плоскую грудь закрывали бесчисленные бусы из мелких ракушек, зубов рыб. Длинные волосы она завязывала в простой хвост. Надсмотрщик по имена Каа, была ее сестрой. По виду старшая, так волосы уже были с проседью, да и маленькие грудки немного обвисали. Ну а матросом была молодая девушка по имени Милки. Небольшой рост, коренастого телосложения, а также набедренная повязка выдавали в ней жительницу островов. Все ее мускулистое тело было покрыто ритуальными татуировками в виде треугольников и ромбов. Волосы у Милки были по бокам выбриты, а те что на макушке – заплетены в толстые косы закрепленные воском.

Каа молча указала куда сесть, а Милки ловко приковала меня к гребной скамье. В это время Ма, стоя на носу галеры молча наблюдала за нами, как только я и контрабандистка были прикованы к скамьям, капитанша громко хлопнула несколько раз в ладоши призывая всех к вниманию.

– Дамы прошу внимания. – с сарказмом начала она. – У нас на борту две новеньких, поэтому я расскажу чем им тут в ближайшее время придется заниматься. Для тех кто здесь уже давно, лишний раз повторение тоже будет полезно. Итак, наша галера занимается буксировкой судов в бухту порта и из нее. Вы здесь гребцы, вы никто. Ваше дело грести, темп вам будет задавать моя сестра Каа, кто из вас сук будет лениться, она будет сечь. Работаем мы 6 дней в море, и днем и ночью, а один день отдыхаем в порту. Пока вы на судне, вы прикованы к скамьям. Если успели заметить, цепь у вас достаточно длинная, это чтобы когда хотите спражниться, перелезает через борт и в море. Но только по моей команде. Вот и все, а теперь взяли суки весла и начали грести.

С этими словами она залезла на крышу навеса, взяла в руки рулевое весло и скомандовала:

– Полный вперёд!

Милки отвязала галеру от пирса и оттолкнула багром, а Каа взяв небольшой бубен стала задавать нам темп гребли.

– А ну суки, раз-два, раз-два. – командовала он, периодически прохаживаясь по нашим спинам длинным кнутом. – Не ленись, держи темп.

Поскольку мы сидели спиной по направлению движения, то я понятия не имела куда плывет или как говорят моряки “идёт” галера. Но вскоре позади остался Сторожевой замок и по усилившейся качке, я поняла, что мы вышли из портовой бухты.

– Левый борт табань. – прокричала Ма со своего места.

– А ну табань сучки. – вторила ей Каа, щедро раздавая удары кнутом.

– Оба борта стоп. – скомандовала капитан. – Милки прими швартов на корме.

Теперь мне хорошо было видно стоящее на якоре невдалеке небольшое парусное судно. Увидев нас люди на судне кинули Милки канат, который она закрепила на корме нашей галеры. Закончив вязать узел, матрос подняла руку вверх и громко свистнула, с парусной лодки свистнули в ответ. Ма наблюдала за всем этим со своего места в небольшую подзорную трубу, которая висела у нее в специальном тубусе через плечо.

– На оба борта нава-лись! – крикнула она. Раздался свист кнута и мы начали грести. Сначала было тяжело и казалось, что нам не сдвинуть взятое на буксир судно и что мы просто гребем на месте. Но вскоре я поняла что мы медленно начали двигаться, а затем все больше и больше набирая скорость.

А Каа вместе с тем не переставала хлестать нас. Скоро мы втащили парусник в бухту. Едва закончив буксировку, мы снова взяли на буксир уже другое судно, на этот раз катамаран...

Наступил вечер, на небе зажглись звёзды и темень поглотила бухту. Милки повесила на наш нос и корму фонари, вперёд белый, назад красный, а работа все продолжалась и продолжалась. Мои руки, спина, живот, ноги ныли от постоянной гребли, моя голова и плечи обгорели и жутко болели.

– На сегодня хватит. – сказала капитан. – Милки отдай носовой и кормовой якоря и накорми этих. А вы сучки, можете поссать и посрать. Завтра с первой зарёй начинаем.

Так потянулись мои дни на галере. И в палящий зной и в шторм я только и делала, что гребла, гребла и гребла. Мои мышцы окрепли и забугрились, тело обветрилось и обгорело. Единственной моей мечтой, равно как и всех рабынь на этом судне стало наступление дня отдыха. Один раз в шесть дней мы возвращались на Рабскую пристань, с нас снимали кандалы и можно было целый день валяться в гамаке, а если хотелось секса, то в соседнем корпусе содержались мужчины-рабы. Входить в сам корпус к ним, а им к нам строго запрещалось. Все встречи происходили в тюремном дворе-колодце. Ну а если кто хотел однополой любви, то и ходить никуда не надо было. Собственно событие, перевернувшие мою жизнь как раз и произошло в тот день, когда я зачем-то решила выйти прогуляться.

... Стоял дождь, невыносимая духота царила везде. Все тело покрылось потом, пот заливал глаза. Я вышла во двор с мыслью, что может будет полегче, что может хоть там поймаю дуновение ветерка. Весь двор был забит рабынями и рабами. Повсюду слышался смех, крики, кто-то болтал, несколько парочек, не стесняясь никого по животному сношались в углу на старых тюфяках.

Во дворе я встретила Уиллу, ту самую контрабандистку с которой в первый день подралась. Годы сгладили наши отношения, обиды забылись и мы стали подругами. Вдруг чья-то огромная рука резко опустилась на мое плечо и грубый голос протрубил:

– Здорова корова, бык хочет заняться с тобой любовью.

Уилла обернулась и испуганно прошептала:

– Это Генни-бык. Уходим.

Но Генни уже стоял перед нами, это был огромный лысый раб, он возвышался надо мной как гора. Его кулачищи выглядели словно две кувалды, он его член и вправду был как у быка. Рабыни боялись встречи с ним, так как он насиловал тех кто ему нравился, а ходить потом в порванными влагалищем никому не хотелось.

– Проваливай отсюда сучка. – грозно прорычал Генни обращаясь к Уилле. – А с твоей подругой я немного развлекусь.

– Иди Уилла, все хорошо. – спокойно сказала я и, повернувшись к Генни спокойно продолжила. – А ты что, предпочитаешь брать женщину словно вещь?

Но вместо ответа Генни схватил меня словно куклу и потащил в угол к тюфякам. Бросив меня на тюфяк, он раздвинул мои ноги и с силой вогнал свой член в мое влагалище. Ощущение было такое, что в меня забивают кол. Но неожиданно я почувствовала мощнейшую волну возбуждения. Ощущать себя вещью, а насилующего меня здоровенного раба – своим хозяином, это сильно возбуждало меня. Я веду сексуальную жизнь много лет, но ничто меня так не возбуждало, как быть сукой полуграмотного раба с огромным членом.

А мое желание росло все больше и больше, я текла и распалялась:

– Аааааа, ты меня порвешь. – прохрипела я.

А он все долбил и долбил меня, словно хотел пробить дыру во мне.

– Да, да ещё, ещё, я твоя сука. – кричала я.

Такой дикой смеси боли и удовольствия я ещё не испытывала. Из меня текло, как из реки, и я начала подмахивать тазом в такт движениям Генни, и я молила только об одном, чтобы это продлилось подольше.

– Не кончай, прошу не кончай, твоя шлюха хочет ещё. – прошептала я ему на ухо и легонько прикусила его.

Генни явно не ждал такого поворота событий. Он зарычал, вытащил свой член из меня и обильно кончил мне на живот.

– Ааааааа, я хочу ещё. – извиваясь от оргазма прошептала я. – Дай я пососу его. Я хочу, чтобы ты кончил мне лицо как последней шлюхе и сосалке.

Я не понимала до конца, что я несу, но в тот момент мне нужен был его член, только он и ничего больше.

Генни неуверенно поднялся с тюфяка, а я встав на колени жадно прильнула к его члену и принялась неистово его сосать.

– Оооо ну ты и вправду чокнутая блядь. – выдавил из себя Генни. Его член снова ожил, но выстрелив уже совсем маленькую дозу спермы, безнадежно обвис.

– Не могу больше, хватит. – растерянно произнес он и прилёг на тюфяк, глубоко дыша. – Сучка, ты выслала из меня всё.

Я тут же прильнула к нему сбоку, а моя рука змеёй пробралась к его члену и начала легонько ласкать его.

– Мой господин, вашей шлюхе удалось доставить вам удовольствие? – игриво спросила я.

– Да не то слово. Ты где этому научилась? Я в первый раз встречаю такую тут. Обычно все дело заканчивалось тем что я их драл, они орали от боли. Но ты это что-то иное. Я думал что ты демон в женском обличии. – ответил он, обняв меня. – Короче ты теперь моя сука, если кто будет приставать назови мое имя. А сейчас я пойду спать, проще баржу с углем разгрузить, чем с тобой сношаться.

Я изловчилась и впилась в его губы протяжным и длинным поцелуем, попутно проникнув в его рот своим языком. Генни оттолкнул меня, но не то чтобы сильно, и встав с тюфяка быстро пошел в мужской корпус, словно боясь что я его догоню и изнасилую.

– Она реально безумная. – приговаривал он себе под нос.

Я томно потянулась и усмехнувшись поковыляла в женскую половину тюрьмы. После секса все тело болело, но это черт побери была приятная боль.

На первом этаже тюремного корпуса размещался нужник, тут же был колодец откуда мы брали воду для питья и умывания. Я окатила себя водой из ведра, и довольная пошла на второй этаж спать. Едва я легла на свой топчан, как Уилла, что спала по соседству, приподнялась и испуганно спросила:

– Ну что, как ты? Крови много было?

– Последний раз у меня там была кровь лет двадцать назад, когда меня сделали женщиной. – с усмешкой ответила я. – Слабоват оказался бычок, еле ноги унес.

– Ты сумасшедшая или просто законченная блядь. – покачала головой Уилла.

– Не угадала, я сумасшедшая законченная блядь. – ответила я укладываясь спать.

... После этого случая вся моя жизнь сводилась к ожиданию дня, когда наша галера возвращалась в порт, а я – в постель к Генни. Шесть долгих дней я ждала момента когда смогу отдаться ему, стать его самкой, шлюхой, позволить трахать себя во все дырки, которые он только пожелает. Генни после таких сношений буквально уползал в мужскую часть тюрьмы. И хотя мужчины-рабы работали на разгрузке угля в порту, не сомневалась, что за время моего отсутствия он занимался сексом с кем-то ещё.

Но вот однажды настал тот день, о котором я и не мечтала уже. Был вечер, мы тащили на буксире к выходу из бухты катамаран, загруженный какими-то дешёвыми импортными товарами для жителей архипелага Конти. На сторожевой башне у выхода из пролива, соединяющего бухту и открытое море развивался красный флаг, означающий, что пролив закрыт и сейчас его будут проходить большие суда. Вскоре раздался протяжный гудок и бухте показался огромный серый пароход. Пять труб, шесть мачт и море огней делали его похожим на гигантское морское чудовище, заплывшее в бухту.

А тем временем рабыни на галере либо прикорнули, либо перелезли за борт, чтобы спражниться (уплыть им все равно не давала цепь, которой приковывали скамье), я же все смотрела на пароход и думала, что буду делать когда мой срок закончится. Может уехать подальше из этого места и забыть годы рабства, а как же Генни? Я раньше воспринимала его как брутального любовника и не более того, который смог меня удовлетворить и довести до оргазма. Но с каждым днем я понимала, что не могу без него жить, черт, может я в него влюбилась? Так за свою жизнь я не влюблялась ни разу и что это такое не знала.

– Это "Великий Восточный". – опустив мне на плечо руку сказала Ма. За своими размышлениями я и не заметила, как она подошла сзади. – Из Атлантиды. Каждый месяц в этот день он приходит сюда доверху забитый товарами, которые потом вот на таких катамаранах растекаются по всему Ахерону. Но это не главное. Твой срок закончился. Ты свободна. Милки иди сюда, освободи ее.

Милки подошла с молотком и зубилом, пара ударов и кандалы упали с моих ног. Дальше я гребла уже не прикованной к скамье. На следующий день мы вернулись на "Рабскую пристань", меня отделили от остальных рабынь и провели в комнату, которая находилась возле ворот тюрьмы. Стражник острым ножом срезал мое клеймо, там же мне выдали юбку, как носят простолюдинки и мешочек с десятью медными монетами. Мне открыли калитку в воротах и я вышла на улицу, где вовсю кипела припортовая жизнь. И хотя калитка уже давно закрылась за моей спиной, я ещё долго стояла возле нее, словно привыкала к новой жизни. В прошлом остались бесконечные дни, проведенные за веслами, Каа с ее кнутом, единственно о чем я жалела, так это о Генни. Никто так меня не трахал как он, как я теперь без него.